Статья Вячеслава Чимитова к разделу «Интерьер»

banner_355h505_1.jpg

Реальность жизни и живописная гармония: интерьерные образы в творчестве современных художников

В художественных решениях интерьерных мотивов, созданных участниками выставки «Живописная Россия», обнаруживаются зримые сопряжения и рифмы со многими направлениями и течениями искусства прошлых веков, причем в большей степени с московской школой живописи. Хорошо знакомые зрителю принципы и установки этой школы были окончательно оформлены на рубеже ХIX–XX вв. членами «Союза русских художников» и в дальнейшем укреплялись уже советскими живописцами и педагогами: «плеядой забытых мастеров» 1920–1930-х гг., выразителями искусства «третьего пути», представителями двух послевоенных поколений – московскими шестидесятниками и семидесятниками. Преемственность с московской традицией живописи становится более очевидной, если обратить внимание на биографии экспонентов, многие из которых обучались в ведущих творческих учебных заведениях Москвы у таких известных художников, как Н .А. Пономарев, А. В. Васнецов, П. Ф. Никонов, В. М. Сидоров и др. Однако исследователя должна занимать не проблема живописных реминисценций искусства дореволюционного и недавнего советского прошлого, активно проявляющихся в интерьерных образах современных авторов, а скорее их мировоззренческие позиции и стратегии, выстраиваемые в контексте противоречивых по своим последствиям социокультурных процессов настоящего времени.
Здесь уместно вспомнить, каким образом в отечественном искусстве двух прошедших столетий развивался жанр интерьера. Возможность его появления в начале XIX в. искусствоведы связывают с изменениями в мировоззрении русского человека: пребывая в контексте романтического мироощущения, он погрузился в проблемы частной жизни. Однако после нескольких десятилетий расцвета (яркий пример – одухотворенные образы крестьянской бытовой среды, созданные А. Г. Венециановым и его последователями в 1820–1830-е гг.) жанр интерьера теряет свою былую самостоятельность. В произведениях художников-реалистов второй половины XIX в. он выполняет функцию выразительного фона, призванного усилить содержание бытового сюжета или исторической картины. Серебряный век ознаменован взлетом малых жанров, интерьерного в том числе. Московские живописцы, многие из которых входили в «Союз русских художников», под влиянием французского импрессионизма свободно экспериментируют: в рамках жанра интерьера разрабатывают новые приемы и средства, обращаются к неожиданным темам и камерным мотивам. Так, С. Ю. Жуковский, П. И. Петровичев, И. Э. Грабарь воспевают интерьеры дворянских усадеб, наполненных ярким солнечным светом, врывающимся через распахнутые окна. Созданные в момент общественных и политических катаклизмов эти образы обретают интонацию щемящей ностальгической грусти по ушедшим временам. Очередной подъем интереса к интерьерным мотивам приходится на 1940–1950-е гг.: многие художники, утомленные историческими потрясениями и помпезностью сталинской «классики», как и художники начала XIX в., обращаются к воспеванию частной жизни со всеми подробностями окружающего ее вещного мира. На рубеже 1950–1960-х гг. появляется новое поколение художников, сыгравших важную роль в обновлении советского искусства в сторону смелых модернистских экспериментов. Живопись «суровых» в период оттепели отличалась большими монументальными формами и публичной манифестацией общественно-значимого высказывания. Однако впоследствии эти же мастера уходят в тихие миры внутренней эмиграции. В их творчестве появляются камерные интерьерные мотивы, натюрморты, интимные семейные сценки. На таком изобразительном материале они разрабатывают отвлеченный от реалий советской жизни живописный язык, сближающийся с модернисткой культурой. Интерьерный жанр продолжает свое развитие в искусстве семидесятников: Т. Г. Назаренко, О. П. Филатчев, Е. Романова и др. обратились к культурной и исторической памяти, темам праздничных застолий, интимных бесед в кругу «своих». Атмосфера частной жизни позднесоветских интеллектуальных сообществ рифмовалась с традицией салонов пушкинской поры («приютов дружбы») – и те, и другие встали на путь подспудного преодоления норм и правил официальной жизни.
Среди участников выставки выделяются две отчетливо различимые возрастные группы: старшее поколение (мастера, начавшие творческий путь в 1970–1980-е гг.) и поколение молодых. Художников старшего поколения (А. А. Любавин, А. Н. Суховецкий, А. И. Дубов, И. М. Кугач и др.) отличает историцистский взгляд на действительность, вовлеченность в преемственные связи с шестидесятниками и семидесятниками, восстановление и реализация модернистской живописной культуры. Образ мыслей поколения молодых авторов (А. Полковниченко, А. С. Сыздыкова, Е. Хорошилова и др.) обретает свои контуры также на основе культурных связей с прошлым. Однако в отличие от старших мастеров (маньеристов от живописи, неустанно жонглирующих пластическими возможностями станкового произведения и поэтому оторванных от реальности) их интересуют современные реалии со всеми противоречивыми социальными проявлениями.

***
Приверженностью традициям русской реалистической школы характеризуется творчество Ивана Кугача. В его «Домашних хлопотах» (2018) обнаруживается классический принцип линейной перспективы и эффект естественного, венециановского освещения. Уходящий ракурс двух распахнутых дверных проемов, перспективно сокращающиеся ступени деревянной лестницы и края цветной половицы, трогательный анималистический мотив и в конце светящаяся теплыми оттенками стена с печью – все это обладает зарядом оптимизма, сообщает образу деревенского дома черты романтической приподнятости над обыденностью.
В произведениях «галантного» Виталия Ермолаева, медитативного Алексея Суховецкого и экспрессивной Анастасии Соколовой интерьерные мотивы решены как образы-воспоминания, сквозь которые просвечивает традиция историцистского направления, востребованного в художественной среде 1970–1980-х гг. Стремление к целостному отображению интерьерного пространства воплощается Суховецким в композиции «Утро» (2011). Органическое единство предметов быта подчеркивается общим пастельным колоритом, мягкими светотональными переходами, согласующимися друг с другом ритмами орнаментов и изгибов старинной мебели. В камерной картине художник изящно обыгрывает множество узнаваемых иконографических образов и мотивов из французской и русской модернистской живописи. Атрибут интерьерного сюжета «картины в картине» и мотив отраженной в зеркале женщины, скрытой, в свою очередь, за ширмой, раскрывают сразу несколько проблем – видимого и невидимого, бытия и небытия, живой памяти прошлого, возможного в настоящем.
Динамичностью и темпераментом характеризуется творчество Анастасии Соколовой, создающей в своих произведениях эфемерные видения прошлого, проступающие сквозь призму настоящего. Реминисценциями модернистского искусства наполнен ее интерьерный образ «Игра света» (2019). Сгущение изобразительных элементов в центре композиции (ритм из отраженных на стенах оконных проемов, зеркало, круглый стол), размытые, утопающие в густом воздухе края изображения, изящная линия контуров предметов, свободные экспрессивные движения мазков, эффект прозрачности энкаустики в колорите – всё это отражает беспокойное эмоциональное состояние художницы.
Московских мастеров Анатолия Любавина и Андрея Дубова можно назвать апологетами идеи живописной культуры, сформулированной некогда в эстетических программах «суровых». Для обоих авторов характерна манифестация пластической стройности полотна, жонглирование ритмами и пятнами в рамках гармонично найденной композиции, пестование идеи, что формальные элементы могут говорить не только о форме. Стилизатор Любавин в цветомузыкальных композициях предельно поэтичен и метафоричен. Его камерные интерьерные сюжеты наполнены тонкой игрой цветовых модуляций и соотношений матиссовской природы. Дубов же в своих изобразительных высказываниях намеренно аскетичен и груб. По напряженным линиям и контурам образный строй его «Интерьера» (2010) схож с аналитической живописью монументалиста А. В. Васнецова и одновременно граничит с остротой образов, созданных немецкими экспрессионистами.
Преданное служение идее формальных откровений, вера в обогащение языка искусства посредством приемов декоративной стилизации и нарочитый отказ от отображения актуальных проблем современности могут свидетельствовать об избегании реальности художниками старшего поколения. Их оторванность от проблем реальной жизни обусловлена, возможно, травмирующими последствиями политических катаклизмов и радикальных социальных сдвигов конца XX в. В мире искусства они обрели гармоничное существование наедине с собой.

***
Если поколение старших художников, прежде всего, ищет пути преломления внутреннего ощущения времени и пространства через постоянно совершенствующуюся живописную ткань холста, то поколение молодых осознает и определяет себя через взаимодействие с реальным человеческим и предметным окружением и поэтому отказывается от каких-либо опосредованных декоративистских методов. Отсюда весьма закономерным видится их интерес к жанру интерьера, на материале которого им удается продемонстрировать отличное от старших видение действительности, выражающееся в экзистенциальном поиске своего места в мире.
Убедительными по характеру исполнения и выражения своего отношения к реалиям современной жизни выглядят реалистические и холодные по настроению произведения Юлии Лосевой («Сердце коммуналки», 2022), Ольги Бруснициной («Вот и вдвоем…», 2022), Алексея Шанина («Город ночных огней», 2023), Дениса Чернова («Красное железо в Липецке», 2022), Александры Михно («Автопортрет в мастерской № 7», 2020) и др. Их взгляд на реальность зачастую отстраненный, диапазон изобразительных инструментов предельно узок.
Трагедия телесного отчуждения, характеризующая самоощущение современного человека, раскрывается реалистическими средствами в творчестве Аллы Полковниченко и Елены Хорошиловой. В картине «Не прислоняться. В центр» (2023) убежденный реалист Алла Полковниченко задается вопросом, какое место она занимает в городской среде, динамичной и постоянно меняющейся. Изобразив себя в центре композиции, художница при этом растворяет свой облик в урбанистической среде, делает его едва приметным, уподобляет другим изображенным пассажирам. В потоке отчужденной жизни города человек теряет свой неповторимый индивидуальный облик и индивидуальную судьбу. В безликую, растворенную часть индустриальной машинерии превращается человек в полотне Елены Хорошиловой «Пресс-man Тонар» (2021). Художница прибегает к парадоксальным совмещениям разных мотивов (фигура рабочего сливается с индустриальной средой), применяет метафорический прием оживления железа и конструкций. В итоге механически слаженные ритмы машины всецело подчиняют себе бестелесного человека, превратившегося в одно из его устройств.
Тема внешнего и внутреннего, исторически важная для жанра интерьера, затронута Алексеем Шаниным в работе «Город ночных огней» (2023) и развернуто переосмыслена в творчестве Айгерим Сыздыковой, представившей на выставке картину «Причастие» (2023). Для художницы интерьер является одной из принципиальных философских проблем и в ее поэтике уподобляется внутреннему миру человека. Так, тревожный образный строй произведения «Шаровая молния» (2020) и авторский экфрасис к нему в совокупности наиболее полно раскрывают концепцию Сыздыковой: наружное пространство является агрессивным и пугающим, в то время как пространство интерьера осмысляется как тихое и умиротворенное пристанище человека. В отличие от «Шаровой молнии» полотно «Причастие» (2023) почти лишено тревожного напряжения. Однако и здесь достаточно отчетливо воплощается идея автора. В интерьере отсутствует связь с внешней средой, что подчеркивается фронтально изображенным окном, закрытым плотной занавеской. В композиции ведущим является мотив круга, призванный усилить связь персонажей друг с другом: покой и гармония возможны исключительно в уединенном домашнем пространстве. Наблюдение за жизнью с некоторой дистанции и страсть к формалистским штудиям поспособствовали тому, что Сыздыкова научилась объясняться с этим миром на языке философских категорий. Стилистические и одновременно символистские фигуры контраста – внутреннее и внешнее, вход и выход, принятие и отторжение, чужое и свое, открытость и закрытость – позволяют художнице приблизиться к экзистенциальным проблемам бытия.
Как видим, не только старшему поколению, но и поколению молодых удается гармонично синтезировать непосредственные впечатления внешней реальности с классическими установками станковой живописи. И те, и другие не боятся плоскости картины, ее ограничительных рамок и законов. Перманентно пребывая в состоянии растерянности, они намеренно загоняют себя в спасительные рамки жанра. Таким образом, можно предположить, что в эстетической формулировке «законы жанра» содержится гораздо больший, онтологический, потенциал смыслов. На фоне всепоглощающего хаоса и вседозволенности современного мира понимание непреходящей ценности этой категории и глубокое погружение в ее проблематику может оказаться для автора спасительной стратегией.