«Азъ Есмь» в Пятигорском краеведческом музее

В Пятигорском краеведческом музее открылась экспозиция

Межрегионального творческого проекта «Азъ Есмь»

Руководитель проекта - Худяков К.В., Вице-президент РАХ, президент ТСХР

Куратор - Рубец А.М., Вице-президент ТСХР по Югу России, Председатель Ставропольского РО ТСХР

Выставка продлится до 14 июня


"Ищу человека"

Новую - старую цитату предпослала выставке художников Творческого Союза Ирина Шаховская, интересно мыслящий график. Отчаянным броском, готовностью преодолеть мост над бездной наши художники устремились отыскать в себе новые силы и гештальты.
Нужно сказать, что многим это удалось, с той лишь поправкой, что никто не бежал прочь от себя или от общей стилистической, культурной традиции, общенациональной парадигмы. Но перед таким броском, сверхзадачей художники прежде забыли всякие свои денежные, экономические ухищрения, во вторых настойчиво и упрямо шли к самим себе, "на переправе коней не меняют", да и мастера перед нами все состоявшиеся, давно определившиеся. В третьих каждый оттачивал то, что уже нашел, в чем утвердился в своем универсальном образе - коконе, структуре - символе. Поэтому, как нельзя, кстати, в центре зала оказалась скульптурная композиция из сетей и словно дирижирующих рук, названная автором А. Костюновым "Клетки нашего организма".
Вообще, скульптуры оказалось неожиданно много - хорошей, умной, метафоричной. Например, - А. Гушапши "Елка", отлитая из металлической проволоки со стекающими, рваными краями, она стала и символом несостоявшегося, как всегда, праздника и воплем отчаянья, и вечным энергетическим жестом, обращенным к Небу. Как и другие работы - Е. Римкевич, В.Чуйкова - металлические каркасные, сквозистые как графика, они не только хорошо смотрелись в зале и помогали "энергичнее" раскрыться живописи, но и самостоятельно, независимо "холодно" и "колюче" пытались до нас донести какие - то свои "капричосы"- вещие сны из общего переходного и шаткого времени.
Авторы вошли в состояние саморефлексии. В собственной иконографии установили необходимую для творчества ретроспекцию, взгляд через выпуклое зеркало (как на семейном портрете Ван Эйка). Так, например, в картинах А. Алмосова и Е.Горина. Это весьма пристальное, как на автопортрете, смотрение и в тоже время отстранение, почти обратная перспектива. Сакральный жест, как на статуях Будды, приближения и отстранения одновременно. Так у Горина русские просеки и перелески в глухую осеннюю пору стали молельными образами, а у Алмосова ночной дворик, увиденный сверху с одиноким, блеющим козликом, − бесценным "бабушкиным узелком", собранным в долгую - долгую дорогу.
Художники В. Мироненко и А. Лисогурский словно самолично раздавили тот образ - зеркало, в которое много лет смотрелись, принеся себя в жертву. Но острые, израненные осколки сложились, по сути, в туже картинку. Значит не такой простой и произвольной она была. Кроме них и их былин в нее, возможно, смотрели звезды. В эти вечные слезы - раскаянья у гробового порога - у одного, бесконечные тризны в широком, ветреном поле - у второго.
У замечательного Ш. Бедоев глаза всегда подняты к небу, он видит там, как прежде, нарты: богов и богинь, героев и ангелов. Но и сегодня, опустив их долу, он нисколько себе не изменил − своей нежнейшей, прозрачной, "ширазкой" манере. И владикавказские улочки, и турецкие кофейни ему все также видятся через дымку и флер, сквозь тоже −"покрывало Майи". В его творчестве всегда проступает драгоценная кавказская суггестия, струящаяся через любовь и утешение.
Как и, возможно, у О. Басаева, только совсем по-своему, - гортанно, обнажено и идеогргафично. За его творчеством интересно наблюдать: он намеренно остро сталкивает иероглифы - символы. Ему присуща множественность амбивалентностных метафор, они ранят и хранят, указуют и предупреждают одновременно. В своем графическом листе "Равновесие" перед горами установлен алтарь с острыми и горькими предметами, барьер между ним и людьми. Каждый непременно принесет свою жертву, прежде чем взглянет на их вершины.
Небольшая работа Т. Мусаева - Кагана, как замковой камень, устанавливается в основании всей экспозиции. Она и является таким Камнем − памяти, слез, страданий. В силу камня на Кавказе всегда верили: ставили на крышу башни, вмонтировали в стену мечети, клали у порога. Вот и здесь, кажется переведенный в графический текст, он все также заставляет людей вздрагивать, ощущать священный трепет в жилах.
На этой чрезвычайно концентрированной и напряженной выставке много именитых, неизвестных имен. Среди первых −работы А. Рубца, С. Демкиной, Е. Кузнецова, Н.Вдовкина, Ю. Хрипунова, И. Девишева и другие. Почти каждый из них предстал совсем обновленным, как Рубец. Картина, которого "В гранатовом саду" о страсти и любви, словно соткана из их дыханий и всхлипов: обуглившихся, испепеленных красок, набросанных на холст экспрессивной и сильной кистью. Или работы Ю. Хрипунова, где в давно им облюбованном и узнаваемом ландшафте, присутствует такая драма, такой мрак непогоды, что невольно заставляет думать о "конце истории", эсхатологии и Данте.
Как хороши и лиричны работы, выполненные в войлоке Н. Брондарь, замечательны эмали М. Радько и О.Польшиной, как выразительна графика − Журавлевой и Маноковского. Стерильно опасными выгладят умные постмодернистические работы А.Новикова и нежными как дыхание на стекле городские миражи А.Торосян. Участников очень много, проходных, бессмысленных работ почти нет. Каждая заслуживает внимания и осмысления. Это большое достижение Творческого Союза. Главное, конечно, слова Понтия Пилата из Евангелия Иоанна о Христе−"Ecce Homo"или как их иногда переводят их−"ищу человека", "ищу себя", "быть собой", то есть иметь истерзанный, израненный вид. Или поднять максимально возможную для себя планку перед "ощерившимся" перед тобой миром.
Л.Ягушевская
искусствовед